Высшее образование — вещь неплохая. Мало найдется родителей, которые не хотели бы, чтобы их дети стали образованными людьми. А некоторые даже в тайне надеются, что их подрастающее чадо всерьез увлечется наукой, станет настоящим ученым, а может — чем черт не шутит! — сделает какое-нибудь открытие или что-нибудь в этом роде. Да, конечно, больших денег в науке не заработаешь, но все-таки, согласитесь, что-то в этом есть. Мечтам редко удается осуществиться, и далеко не все дети разделяют родительские планы относительно своей будущей большой научной карьеры. Часто еще в школьные годы становится ясно, что Эйнштейна из ребенка не получится… А жаль. Но ничего не поделаешь, как говорится — что выросло, то выросло.
А вот наша сегодняшняя собеседница родительские надежды начала осуществлять в полной мере, причем с первого дня учебы. Отличница. Гордость не только мамы с папой, но и всей школы. Дальше, естественно, университет. Повышенная стипендия. Красный диплом. Но и это еще не все. Как говорится, показалось мало. Второе высшее образование. Ну а уж дальше, естественно, аспирантура. Почему не сразу, не после получения первого диплома? Зачем понадобился второй? Уж больно учиться нравилось, увлекал процесс получения знаний. Так сказать, искусство ради искусства. Никакой реальной пользы. Да и специальности (обе) по сути своей никакой ощутимой материальной пользы обществу принести не могут: филология и история, причем древняя. Только, что называется, для души. По окончании аспирантуры — работа на кафедре. Все как положено. Лекции, семинары, научная работа. Любимое дело. И вдруг — эмиграция. С чего бы вдруг?..
Когда у Вас впервые возникла мысль об эмиграции?
Я не могу назвать это именно «мыслью об эмиграции». Появилась необходимость что-то изменить в жизни, причем радикально. Это случилось после развода с мужем. Я понимаю, что я не первая и не последняя женщина, которую оставляет муж, но уж слишком тошно было ловить на себе сочувствующие взгляды общих знакомых. Так что причины моей эмиграции не экономические — зарплата у преподавателей высшей школы, конечно, далеко не предел мечтаний, но концы с концами сводить можно было. И уж точно не политические — до политики мне никакого дела нет, по крайней мере, до современной. Скорее моральные. Было все равно, куда ехать, лишь бы подальше ото всех.
Почему же тогда была выбрана именно Чехия, если было все равно, куда ехать?
Из симпатии к славянским языкам, в первую очередь. Это ведь одна из моих специальностей, причем любимая. Денег, правда, с ее помощью зарабатывать не удавалось никогда, так пусть хоть какую-нибудь пользу приносит. В Праге я бывала несколько раз, город этот мне очень нравится. Насчет ПМЖ я не обольщалась, была уже наслышана, что это почти не реально, что бы ни обещали многочисленные посредники.
Чем Вы собирались здесь заниматься?
Вот этого-то как раз я себе не представляла. Точно знала, что преподавать я здесь не буду. Во-первых, нашего брата здесь хватает и без меня. Во-вторых, чтобы устроиться в университет, надо каким-то образом оформить командировку, а у меня на это не было ни времени, ни сил. Мой отъезд напоминал скорее паническое бегство. От всего. И от привычного образа жизни — в первую очередь. Вот и третья причина — я хотела поменять все в корне, и род деятельности тоже.
Как Вы нашли работу?
Совершенно случайно. Жили мы с дочкой в Праге уже около трех месяцев. Я тогда все присматривалась, искала, чем бы заняться. Деньги кончались. Однажды зашла в гости знакомая, а я делала себе маникюр. «Ух ты, — говорит, — как здорово у тебя это получается! Сделай мне тоже». Потом она рассказала обо мне какой-то своей подруге. Ну и пошло-поехало… Появились постоянные клиенты, круг расширялся. Дело оказалось хоть и не фантастически прибыльным, но приносящим доход, который позволяет существовать, по крайней мере, безбедно. Кроме того, у меня теперь есть возможность регулировать свои доходы и рабочее время: нужны деньги — могу поработать побольше, устала — дам себе отдохнуть. Это гораздо удобнее, чем хоть и гарантированный, но мизерный оклад, который я получала дома.
Среди ваших клиенток — только бывшие соотечественницы?
Нет, конечно. Даже, пожалуй, больше чешек. Собственно говоря, когда я ехала сюда, я не рассчитывала встретить здесь столько соотечественников. Я собиралась жить среди местного населения, что с успехом осуществляю. Многие сильно удивлялись, узнав, что я русская, хотя я никогда этого не скрывала. Женщины приходят ко мне самые разные, все со своими судьбами, со своими радостями и проблемами. Ведь посещение маникюрного кабинета — это не только гигиеническая или косметическая процедура. Это всегда предполагает момент общения и релаксации. Я с удовольствием болтаю со своими клиентками. О чем? Да так, скорее ни о чем. О погоде, о детях, о ценах в магазинах, о настроении. Обычные женские (если угодно — мещанские) разговоры, которые так презирают все мужчины. А женщинам это совершенно необходимо. Если угодно, это психотерапия по-русски. Главное, чтобы мои клиентки не прознали о моих ученых степенях, а то разбегутся, как черт от ладана. Маникюрша — и вдруг кандидат наук…
А как же любимое дело? По науке не скучаете?
А почему я должна по ней скучать? У меня достаточно времени для занятий. Я по-прежнему много читаю, занимаюсь в библиотеках, пишу. Но, во-первых, я, наконец, избавлена от бестолковых заседаний, бесконечных склок и сплетен, в которые я против своей воли была втягиваема на кафедре. Это отнимало так много сил (и моральных, и даже физических) и времени, что на науку почти ничего не оставалось. Во-вторых, я перестала обманывать сама себя, а это дорогого стоит. Я провела грань между источником дохода и любимым делом. И история, и лингвистика — это, в моем представлении, отдых для души. Странно требовать, чтобы тебе платили деньги за отдых. Когда я это осознала, мне стало гораздо легче жить. А то все возмущалась вместе со всеми, почему научным работникам так мало платят. Я научилась отделять работу от хобби — да простят меня бывшие коллеги. Понятие «научная карьера» для меня и раньше не существовало, мне вообще кажется, что наука и карьера, как гений и злодейство, — «две вещи несовместные». Ни денег, ни званий я от науки не хочу. Моя любовь к ней совершенно бескорыстна. Одна моя российская коллега упрекнула меня в том, что я предала науку. Но когда мы заговорили о наших общих интересах (мы с ней когда-то работали над одной темой), неожиданно выяснилось, что она не знакома с половиной новых работ в этой области, которые я изучила за последние два года. Так кто же из нас предает науку?.. «Ну конечно, — говорит она, — у тебя теперь столько свободного времени, а нам до библиотеки добраться некогда». И ведь это чистая правда, они действительно физически ничего не успевают. Я это очень хорошо помню. Тогда зачем нужна работа в институте, если на науку-то как раз времени не хватает? Не знаю, возможно, я не права, но здесь, в чужой стране, я наконец-то почувствовала себя свободной и счастливой.
В.Крымова