Времена меняются… Кажется, еще совсем недавно для советского человека поездка за рубеж была почти недостижимой мечтой. Обо всем, что творится по ту сторону государственной границы, мы знали только из программы «Время», в которой нас старательно убеждали, что ничего хорошего там нет, да еще из «Клуба кинопутешествий», телепередачи менее политизированной и потому все же более объективной. Увидеть все эти заграничные чудеса своими глазами мало кто мог. Вспомните, какое несметное количество анкет нужно было заполнить, чтобы доказать родному государству, что ты не собираешься, едва пересечешь границу нашей необъятной, начать работать на иностранную разведку. А потом еще и собеседования в райкоме… Пока все это пройдешь, и сам начнешь сомневаться в собственной благонадежности. И это ведь речь идет об обычной туристической поездке. А уж о тех, кто тем или иным образом ухитрился уехать жить в чужую страну, ходили настоящие легенды. Нынче все, конечно, гораздо проще. По большому счету, поездка за границу для любого обитателя постсоветского пространства — это вопрос желания и, конечно, денег. Как, впрочем, и эмиграция.
Но наш сегодняшний собеседник, Михаил Осипов, в Европе оказался еще тогда, когда все это было еще не так просто. Что называется, в числе первых.
Почему Вы решили уехать за границу?
Я всю жизнь хотел уехать. Это было советское время. Удручали не только и не столько какие-то материальные проблемы, сколько отсутствие свободы. Хотелось увидеть мир, познакомиться с какими-нибудь новыми технологиями, да и просто почувствовать себя независимым. Как только появилась первая возможность, при Горбачеве, в 1989 году, я взял путевку в Чехословакию. Здесь я долго не задержался, а сразу двинул в Германию, где и попросил убежища. Собирались, правда, мы поначалу в Америку, но как-то так получилось, что осели в Европе. Так мы оказались на положении беженцев — другой возможности остаться жить здесь в то время не было. Путч мы пережили уже здесь, в Европе. Думали — все, вернулся советский строй, пути назад нет, хорошо еще, что вырваться успели. Но, как известно, все получилось по-другому — Союз распался. Так что получения официального статуса беженцев мы даже не стали дожидаться — не было уже никакого повода. Решили уехать из Германии в Чехию.
Как Вам понравилась Европа?
Конечно, когда мы впервые оказались за границей, все вокруг страшно нравилось. Рождество 1989 года я встречал в Зальцбурге. Это было похоже на сказку: кругом радостные счастливые лица, все веселятся, пунш пьют. Изобилие в магазинах, конечно, тоже поражало после наших пустых прилавков. Сейчас уже, когда люди из России приезжают, они такой разницы не чувствуют, а тогда это просто как сон. Удивляло, что мне дали в Германии жилье бесплатно, еще кормили-поили, да и относились вполне нормально. Подавал документы на азил я тоже интересно. Прихожу в немецкую полицию, так, мол, и так. А они говорят: «Извините, сейчас Рождество, мы ничего для Вас сделать не можем. Приходите после праздников». Я-то думал, что меня сразу заберут, проверять начнут, а они так запросто взяли и отпустили. Спрашиваю: «Я что, могу идти?» — «Конечно, идите, приходите после праздников». Вообще, с людьми мне везло. Немцы много нам помогали. Чехия после Германии сразу очень не понравилась: люди какие-то недружелюбные, хмурые все ходят. В Германии иностранцы себя чувствуют совсем по-другому. И на работу берут без проблем, в том числе и на высокооплачиваемую. Сейчас семья моя в основном живет в Германии, а работаю я здесь, в Чехии. У меня мастерская около Праги. Живется мне здесь, честно говоря, тоскливо. До недавнего времени у меня вообще не было знакомых. Вот думаю перебраться со своей мастерской в Прагу — здесь людей побольше, а то одному уж очень тяжело.
Расскажите, пожалуйста, о своей работе. Как Вы нашли свою профессию?
Не сразу. Сначала я учился в Московском Институте нефтехимической и газовой промышленности, потом в родном Краснодаре в музыкальном училище на певческом отделении. Пел в церковном хоре, а параллельно зарабатывал организацией и проведением свадеб и дискотек. Но все это было мне не совсем по душе. А потом, наконец, нашел свое дело — выучился на ювелира. Этим я занимаюсь и по сей день. Я делаю украшения с натуральными необработанными камнями, кристаллами. Стараюсь брать камень и уже исходить из него, куда он меня поведет. Поэтому по заказам я работать не очень люблю, мне проще сделать, а потом продать. В Праге работаю в основном один. Был какой-то период, когда со мной работал один чех, но потом мы разошлись по причине полного взаимного непонимания. Договориться было абсолютно невозможно. Но вообще ювелирным делом я занимаюсь с удовольствием, в выставках участвую, и свои собственные выставки мы проводим. Многие магазины в Германии мои работы знают и с радостью берут.
А как себя чувствует в Европе Ваш сын?
Тоже интересная история. Он приехал в Германию и сразу пошел в местную школу, ни слова не зная по-немецки. Проучился он там четыре года, начал слова русские и немецкие путать. Мы перепугались: «Что же делать? Ребенок у нас немцем растет». Приезжаем в Чехию — опять та же самая история: идет ребенок в пятый класс, через два года он стал еще хуже говорить по-русски, да и немецкий начал забывать. И вообще толку от этой школы большого мы не видели: что ходит он туда, что не ходит. Решили мы отправить его в Россию. Там он проучился еще четыре года, жил с бабушкой. Когда он туда приехал, то даже писать по-русски толком не умел, пришлось преподавателя брать, у нас ведь программа в школе серьезная. Но в России ему очень нравилось. Он и сейчас очень скучает по своим друзьям, по девочкам, по походам. Живет он сейчас в Германии. Дома мы говорим исключительно по-русски. Я считаю, очень важно следить, чтобы у ребенка была чистая, грамотная русская речь.
Традиционный вопрос: как у Вас с ностальгией?
Мне кажется, в наше время об эмиграции вообще и о ностальгии в частности говорить просто смешно. Это уже никакая не эмиграция в нашем традиционном понимании этого слова — дескать, я уехал. Ведь в любой момент можно вернуться: границы открыты, захотел — приехал, захотел — уехал. Я не вижу сегодня большой разницы, уехать из Краснодара, например, в Москву или в Прагу. Связи с родиной не порваны, я туда приезжаю, у меня там одноклассники, у меня там мама. Я не жалею, что тогда совершил этот шаг, но теперь бы я этого уже, наверное, не сделал. В России, на мой взгляд, сейчас вполне можно жить.
Как Вы считаете, могут наши люди найти себе место в Европе?
Это очень индивидуально. Кому-то есть место, кому-то нет. Скажу так: если работать так, как привыкли у нас, то здесь места себе не найдешь. Поэтому некоторые приходят в отчаяние, просто руки у людей опускаются — чтобы здесь жить, надо многому научиться, ко многому привыкнуть. Но если принять здешние условия игры и начать работать по-европейски, по-настоящему, то все вполне может получиться. Я знаю многих вполне успешных людей.
В.Крымова