Люди оказываются за границей по самым разным причинам. Кого-то гонит в чужие края нужда, кто-то выражает своим отъездом протест против системы, кого-то ведет за собой то необъяснимое чувство, которое классик назвал «охотой к перемене мест». А его позвала за собой любовь. Испробовав много различных специальностей, поступил человек на курс Бородина в Российскую Академию Театральных Искусств, более привычно называемую ГИТИС, по сей день с искренней благодарностью и нежностью вспоминает своих учителей: Е.М.Долгину, Е.В.Дворжецкого, Н.И.Дворжецкую и многих других. Потом играл в Российском Академическом Молодежном Театре (бывшем Центральном Детском), проработал там двенадцать лет. И вот приехал в 1999 году в Москву на гастроли театр из города Брно. Тогда-то и познакомился наш сегодняшний собеседник, российский актер Александр Минаев, со своей будущей женой, молодой чешской актрисой. Увидел, полюбил и поехал за ней, как говорится, за тридевять земель, в края неизведанные. Вот что любовь-то делает…
Какое впечатление произвела на Вас Чехия?
Мы с театром бывали на гастролях в разных странах. Я видел Польшу, Англию, Америку, Германию. Но Прага меня буквально покорила, очаровала. Конечно, это был еще очень поверхностный взгляд — я даже не догадывался, какие здесь проблемы. Да и жил я поначалу не в столице, а в Брно, а там все совсем по-другому. В Моравии люди не такие, как в Праге, более открытые и теплые. В Праге народ гораздо холоднее и недоверчивее. Может быть, это из-за большого количества туристов, а может, из-за того, что, благодаря отдельным представителям русскоязычного населения, о нас обо всех здесь сложилось весьма негативное представление. Кроме того, я ведь сразу оказался в своей профессиональной среде, знакомой и привычной. Ведь жизнь «закулисья» везде одинакова: хоть в Москве, хоть в Петербурге, хоть в Праге.
Как Вам удалось устроиться на работу?
Было оценено качество российской театральной школы. Меня взяли в труппу. Сначала, конечно, играл маленькие роли, а потом уже начал работать по-серьезному. Я играл, например, в спектаклях «Москва — Петушки», «Царь Эдип», свои спектакли мы делали. В общем, много было работы. Конечно, поначалу было страшно трудно — ведь надо было работать на чужом языке. Но хотелось кушать, а иногда и выпить. Так что приходилось бороться. Первые монологи я просто выучивал наизусть, не понимая половины слов, относился к этому как к актерской работе. Конечно, очень помогала жена, учила меня чешскому языку. Вообще, в отличие от большинства русских, живущих в Праге и общающихся друг с другом по-русски, я этого удовольствия был лишен. Брно — город небольшой, иностранцев там практически нет. Так что целых полгода я фактически ни с кем не общался. Приходилось молчать и слушать. Вот так потихоньку и привыкал. А потом меня пригласили работать в Национальный Театр, и мы переехали в Прагу. Правда, последние четыре месяца я там уже не играю: сменилось руководство театра, и, следовательно, поменялся и репертуар. Но сейчас я репетирую «Фауста». Этот спектакль ставится под патронажем театра «Рубин», режиссер Ондржей Павелка из Национального театра.
Расскажите, пожалуйста, о своей профессиональной среде здесь. Отличаются ли чешские актеры от наших?
Очень отличаются. Чем? Наверное, масштабом. Есть здесь во всем какой-то налет местечковости. Конечно, у них есть огромные шансы выхода в Европу, да и американцы здесь много снимают. Личности в чешских театральных кругах, бесспорно, есть, но их очень мало. Из своего поколения я бы больше десятка не назвал, это одиночки. Такой мощной театральной традиции, как у нас, здесь просто нет. Я с этим вплотную столкнулся, когда преподавал актерское мастерство в Брно. У нас один мастер ведет свой курс с начала до конца, холит и лелеет его, а здесь никогда преподаватель не работает со студентами больше одного семестра. Считается, что такая система помогает актеру развиваться. Кроме того, в театральной школе здесь такая свобода, которая граничит с анархией. Это, на мой взгляд, просто недопустимо, наша работа требует железной дисциплины.
А какое впечатление производит на Вас чешская публика?
Разная она. Молодежь, как и везде, хочет видеть что-то шокирующее, клипообразное. Сознание в стиле MTV…. Но в целом я бы сказал, что чехи — благодарная публика. У нас с ними все-таки много общего: все же славяне, не немцы. Чехова и Достоевского здесь ставят очень много. Русские театры принимает чешская публика с восторгом. Хотя в театры здесь ходят все же меньше, чем в Москве. Но достучаться до их души можно. А это, наверное, самое главное.
С какими проблемами Вы здесь сталкивались?
Очень трудно бывало иногда в материальном плане. Особенно, когда мы переехали в Прагу, и нам было нужно снимать квартиру — здесь все значительно дороже, чем в Брно. Приходилось и посуду мыть, и барменом подрабатывать, и песни в кабаках петь. Что же касается национального вопроса, то мое мнение такое: любят нас или не любят отдельные граждане Чешской Республики — это их проблемы. Мне это все равно. Я лично ничего против них не имею, отношусь к ним вполне положительно. Да и вообще мне везет на людей.
С кем Вы сейчас больше всего общаетесь?
У меня здесь очень много друзей и знакомых. В основном, из своей профессиональной среды: актеры, режиссеры….Есть и русские, многие из которых работают на радио «Свободная Европа». Да и чехов немало. Каким-то парадоксальным образом у меня сейчас друзей даже больше, чем у моей жены.
Как Ваша жена относится к Вашим русским приятелям, к нашему стилю общения?
Прекрасно относится. Ей все это очень нравится. Она отлично знает русский язык; дома между собой мы, правда, чаще говорим по-чешски, но ругаемся по-русски. Вообще ей близок наш стиль общения, она же из Моравии, а там, как я уже говорил, люди больше похожи на нас, чем холодные чехи. А от Москвы она просто в восторге.
А как обстоят у Вас дела с ностальгией?..
Есть, конечно, такое явление…Все время есть. Особенно поначалу было тяжело без моих друзей, однокурсников. Мы очень хорошо дополняли друг друга, даже переполняли порой. А здесь я оказался один — и пустота такая… Сначала звонил домой очень часто (счета огромные приходили), просто страшно хотелось голос родной услышать. Потом все как-то само собой успокоилось: когда есть работа, тосковать некогда. Правда, всплывает иногда что-то в снах, но лучше об этом просто не думать. Каждый год мы ездим в Москву, да и друзья из России часто навещают, три-четыре раза за год. Хотя частенько я задаю себе вопрос, не вернуться ли в Москву. Почему не возвращаюсь? Ответов много. Главное, наверное, в том, что здесь у меня получаются многие вещи, которые не удавались дома, где дальше планов и мечтаний дело не шло. В Москве все время нужно крутиться, искать какие-то знакомства, зарабатывать деньги — попросту говоря, выживать. Для меня, пожалуй, здесь больше возможностей реализовать себя, по-настоящему заняться творчеством.
В.Крымова