Пражские трамваи
Пахло бомжами. Под завязку утрамбованный дискотечной молодежью трамвай, тем не менее, терпко вонял жеванным хлебом – запахом бомжей всех стран и народов. По отдельности нищие могут благоухать, как им не заблагорассудиться, но их родной нутряной – пережеванный, несвежий хлебный запах. Проверено. Так воняют утренние электрички в Нижнем Новгороде после того, как в них переночевали бомжи, так пахнут привокзальные «закутки» в Москве. Так же сейчас шибал в нос дух ночного пражского трамвая.
Для проверки я даже протиснулась поглубже в вагон и тот час же углядела потрепанную личность, мирно дремавшую на сиденье. Мужик крепко сжимал немытыми ручищами какой-то жуткий баул. Из-под кепки торчали жгуты сальных волос. Дальше сидел еще такой же тип. Молодежь не обращала на бомжей никакого внимания. Шум и гам в вагоне стояли такие, что заглушали объявления об остановках. Для меня это было опасно. Я впервые ехала домой ночью и пропустить нужную остановку было, если не смерти подобно, то близко к этому. «Метро закрыто, в такси не содют», — как пел Высоцкий про таких, как я. Но будь благословенна Прага! Твои ночные трамваи – редкие, зато неизменно точные, помогут нелегалу и в пору неуютной ночи чувствовать себя человеком, пусть и похожим неприкаянностью на бомжа.
Саша Ведра, вспоминая свое бомжовское прошлое, заключает: «Жить можно. Если положение совсем испохабиться, попробуй перекантоваться на трамваях. Глядишь, все устаканится. Поверь опыту».
Саша явился в Прагу четыре года назад. Не на пустое место приехал. В его селе вербовали строительную бригаду, сулили бесплатное жилье, харч и тысяч 20, для начала, на руки. Саша записался каменщиком. Бригаду поселили в вагончике прямо на строительной площадке. Харч тоже предоставили – пачки китайских макарон, картошка, дешевый растворимый кофе и несвежие батоны черного хлеба. Вагончик не отапливался. Чтобы не замерзнуть в наступающую зиму, бригадир приволок обогреватель. Сказал, что с такой бандурой, да еще с двумя электроплитками в придачу не замерзнешь. Но зима выдалась ветренной и студеной. Скоро бытовка промерзла насквозь. Наношенный сапогами снег таял, но не высыхал. Пол бытовки представлял грязное мокрое месиво. Постепенно бригада вагончик покинула, не выдержав подобного неуюта. Саша остался. Тратить на квартиру заработанные кроны ему было жалко. Жалость к деньгам, но не к собственному здоровью характерна для него и сейчас. Такая же у Саши и жена. Двадцатилетняя молодуха работает, не щадя себя, по 16 часов без выходных. С мужем встречается только глубокой ночью в постели… Так, исключительно в труде, протекает их семейная жизнь в Чехии. На что они копят деньги? На собственный дом в родном селе? Или деньги привлекают и согревают их сами по себе – простым фактом присутствия? Я не спрашивала – ответа все равно не получу.
Эмигранты не делятся планами. Но чем больше расширялся круг моих эмигрантских знакомых, тем чаще возникало ощущение, что их украинские родичи, поплакав раз по уехавшим отпрыскам, матерям, мужьям и женам, потом уже только ждут от них доллары. Еще бы! То перебивались сотнями гривен в месяц, а то вдруг деньги стали тысячами считать, доллары от детей получая! Плюс отсутствие лишних ртов! Можно не работать, только ходить к рейсовому автобусу и забирать у водителя заветную денежную передачку. Нечто подобное наблюдалось когда-то в Советском Союзе. Мужчины из южных республик – они назывались шабашниками, уезжали на долгие месяцы из дома в северные края страны и вкалывали там, обеспечивая семью не считанными северными заработками. Работали, надо сказать, на совесть. Построенные шабашниками гаражи, дома, сельскохозяйственные комплексы до сих пор используются северянами по назначению. Заметьте, уезжали на заработки исключительно мужчины. Жены, тем более молодежь, оставались: содержали дом, вели хозяйство, исправно учились, помогали старикам. Глядя на богатую по составу легальную и нелегальную украинскую диаспору в Чехии, я порой удивляюсь – кто же остался в Украине? Больные, малые да немощные? Что же будет с Республикой, если ее кровь с молоком гробят сейчас себя на чужом рынке труда? Чехии-то что, у нее одна печаль: не платят налоги. Но Украина, Россия в какой-то степени тоже, Белоруссия, Казахстан и т.д., можно перечислить все постсоветские государства, навсегда лишаются умелых рук, умных голов и добрых сердец своих детей!…
Но вернемся к Сашиной одиссее. Парень, экономя деньги, остался жить в не отапливаемом вагончике. Строительство здания, рано или поздно, завершилось. Всю технику с вагончиком вместе перебросили на новый объект. Там ждала уже другая бригада. Саша остался не при деле и без крыши над головой. Он мог вернуться домой – деньги были, но денег могло бы быть еще больше, и поэтому Саша не уехал. На три недели, пока решалась его судьба, он превратился в пражского бомжа. Спасли столичные трамваи… Долгими ночами он мотался из конца в конец Праги. В депо водители его будили, Саша пересаживался на другой трамвай, такой же теплый и гостеприимный, как предыдущий, и засыпал до следующей конечной остановки. Днем он ходил по клиентам в поисках работы… Парень вытерпел. Пересидел, что называется, в трудное время в ночном трамвае. Жизнь действительно устаканилась. Вот уже пятый год он в Праге. Сыт, женат, более-менее благополучен. «Более-менее» — это потому, что не торопиться оформлять легальные документы, ему по-прежнему жалко денег…
Т.Ксенина